Крошечный бар на окраине города впечатлял количеством набившихся в нем тел, тел, которые извивались в движениях, напоминающих судороги эпилептических больных. К тому же этот бар – излюбленное место «развлечения» некоторых демонов.
Следовательно, этот бар со страшной силой притягивал к себе молодых Сумеречных охотников.
И тех, кто собирался охотиться на них.

Джонатан сидел за своим столиком в углу и потягивал терпкий напиток, который, к слову, абсолютно не пьянил. Он уже пятнадцать минут наблюдал за высоким и стройным молодым человеком, что сидел за барной стойкой и тоже, в свою очередь за кем-то наблюдал, стараясь смешаться с толпой примитивных, которые его даже не видели. Джонатан достаточно насмотрелся на цель своего небольшого путешествия, поэтому решил, что пора начать действовать. Молодой человек решительно поднялся из-за столика и двинулся по направлению к своему будущему знакомому. Жаль, правда, что знакомство не будет долгим.

Охотник был почти того же роста и телосложения, что и сам Джонатан, а значит и размер одежды у них примерно одинаковый. Темные глаза, непропорциональные черты лица и море добродушия вперемешку с обаянием. Он выглядел слишком доверчивым и часто улыбающимся. Единственное, что огорчало Моргенштерна – придется красить волосы, поскольку у Верлака, объекта его тщательного изучения, волосы были цвета вороного крыла, иссиня-черные. Ничего, дешевая краска решил и эту проблему.
Джонатан мимоходом посмотрел в одно из многочисленных зеркал на свое отражение. Очень светлые волосы, почти белые, черная одежда, подчеркивающая бледность кожи. В зале царила духота, поэтому рубашка прилипла к мокрой от пота спине. Скорее бы уже.

Итак, мальчишка. Около восемнадцати лет. Сумеречный охотник. Себастьян Верлак. Моргенштерн сел рядом с ним за барную стойку и обратил на парня взор, давая понять, что он не примитивный.
- Bonjour, - обаятельно улыбнувшись, поздоровался Джонатан, мысленно отметив, что этого делать не стоило, ведь по идее он не должен знать, что охотник перед ним воспитывался в Париже. Себастьян ответил ему по-английски и смотрел настороженно, гадая, видимо, кто такой Джонатан. Улыбнулся еще шире и, закатав рукав рубашки, показал руну Ясновидения. – Я покажу тебе свои знаки, если ты покажешь мне свои.
Надо же, как легко одна простая фраза и один ненавязчивый жест могут снять напряжение. Себастьян просиял, и вообще выглядел так, словно встретил своего давнего, но замечательного друга. Джонатан пропустил мимо ушей его складное и теплое приветствие.
- Ты тоже направляешься в Аликанте? – непринужденно поинтересовался Джонатан так, словно он постоянно поддерживал связь с Конклавом. Защитник невинных. Он убедительно вписался в этот образ. Тут нельзя было перестараться.
- Да, – отозвался Себастьян. – Как представитель парижского Института. Кстати, меня зовут Себастьян Верлак.
- А, Верлак. Славный древний род, – Джонатан пожал протянутую ему руку. – Эндрю Блэкторн. Я из лос-анджелесского Института. Подумал, что пора бы наведаться в Аликанте. Посмотреть достопримечательности и все такое.
Он разузнал все подробности об этих Блэкторнах, и был в курсе, что они и Верлаки не пересекались в одном городе в течение десяти лет. Он был уверен, что без проблем сможет отзываться на вымышленное имя: притворство всегда давалось ему легко. И хотя «Джонатан» было его настоящим именем, он никогда не чувствовал какой-либо привязанности к нему. Возможно, потому что знал, что так зовут не его одного…
Другой Джонатан рос совсем неподалеку, в таком же доме, часто навещаемый отцом. Маленький папин ангелочек. Аж тошнит.
- Давненько не встречал Сумеречных охотников, — добавил Себастьян, однако Джонатан практически не слушал его. – Забавно, что мы встретились. Повезло.
- Да, повезло, - улыбнулся Джонатан, и, знай его Себастьян чуть получше – понял бы, что улыбка эта не предвещает ничего хорошего.

Себастьян выглядел таким изумленным, когда Джонатан полоснул его лезвием по горлу. Горячая кровь брызнула на него, и он даже расхохотался от удовольствия.
Джонатан подтащил тело убитого им охотника к мосту и сбросил его вниз, наблюдая, как оно со всплеском скрывается в темной воде. Adieu.

Он направлялся в отель, в котором остановился Себастьян Верлак – это Джонатан выяснил еще до того, как отправиться в бар – можно было пробраться в номер через окно. Останется только покрасить волосы.
Мимо прошла группа девчонок в невероятно коротких платьях; одна из них – золотистая юбка с кучей блесток едва прикрывала ее бедра – посмотрела на него и улыбнулась. Похоже, он подоспел как раз на вечеринку.
- Как тебя зовут, красавчик? – поинтересовалась она. Кажется, девочки были «слегка» навеселе.
- Себастьян, – ответил Джонатан без раздумий. Теперь это имя принадлежало ему. – Себастьян Верлак.
Он улыбнулся. Кажется, ему начинало нравиться быть Себастьяном Верлаком.

***

Себастьян забросил сумку с вещами на плечо и еще раз окинул взглядом Институт, визуальная защита которого на него не действовала, как и на других нефилимов. Молодой человек спокойно прошел через ворота и двинулся к мощным дверям собора. Верлак был спокоен и собран, волнение было чуждо ему, он лишь сгорал от нетерпения – увидеть Клариссу и познакомиться с ней.
«Именем Ангела…» - приглушенный щелчок и створки постепенно разошлись в стороны. На пороге его уже ожидали. Джонатан сделал над собой последнее усилие и улыбнулся. Теперь его и правда не отличить от Себастьяна. То же спокойствие, тепло и добродушие.
- Привет. Ты, судя по всему, - по длинным рыжим волосам, ярким зеленым глазам, хрупкой фигуре и крошечному росту, а также потому, что его заранее предупредили Лайтвуды, - Кларисса?

внешний вид

Отредактировано Jonathan C. Morgenstern (2014-02-02 19:50:44)

Ей не нравится ее полное имя. Себастьян подумал, что нужно было оторвать тому магу язык прежде, чем стереть его в порошок. Но, как не странно, а сделанного не вернешь. По крайней мере сейчас. Информаторы отца, находящиеся в Нью-Йорке ведут себя слишком разнузданно по отношению к хозяевам, а это непозволительно, именно так говорил отец. Либо абсолютное подчинение, либо смерть.
- Клэри, - извиняющимся тоном повторил молодой человек, скользнув заинтересованным взглядом по стена собора. Его лицо постепенно приобрело выражение восхищения – надо было все-таки держать марку и не обижать хозяев и жильцов. Взгляд его снова остановился на сестре.
- Именно я, - Себастьян улыбнулся, привычным, полным непосредственности, жестом Верлака сдул челку со лба. Он слегка прищурился на жест девушки, означавший, что она очень часто проявляет любопытство. Как бы он не хотел стоять тут вечно и любоваться переливали витражного света в огненно-рыжих волосах сестры, приходилось играть роль уставшего с дороги охотника, которому не терпится освободить плечо от ремня довольно-таки тяжелой сумки, в которой лежало в основном оружие, вторую сумку ему предстояло забрать из отеля.
- Да, впервые… Тут… - Себастьян силился подобрать слова, такие, которые соответствовали бы наивному парню, все-таки повидавшему жизнь. Улыбка его стала слегка задумчивой, но осталась светлой. – Очень красиво, без вычурности, не как в Парижском институте.

Джонатан с без особой приязни думал о комке шерсти, выглянувшем из коридора. Он относился к животным нейтрально, но ему было любопытно взглянуть на реакцию Клэри. А Себастьян любил животных. – Знаешь, я не против экскурсии. Все-таки неизвестно, сколько здесь придется провести времени… А вдруг заплутаю и сгину в какой-нибудь из неприметных подвальных комнат? Кто ж меня найдет потом!
Странно, но его не отпускало ощущение близости по отношению к Клэри. Да, она его сестра, но он видит ее вживую впервые, а кажется, словно они когда-то были друг другу ближе, чем сейчас. Ему нечасто снились сны, но если снились – то там обязательно присутствовала Кларисса. Она была прекрасна, когда изливала свою ярость и беспощадность на этот слабый, хлипкий мирок. Он мечтал во снах, как мечтал о том, чтобы его сны воплотились в реальность.

Брови охотника влетели вверх от одного только высокомерного вида с гордостью удаляющегося кота. Он встретился взглядом с Клэри и поинтересовался: - Он у вас всегда такой?
Но ответ он получил не сразу. Взгляд его сестры на долю секунды стал испуганным, наполнился страхом  до самых зрачков, он даже сам… Испугался. Вдруг все пошло не так?
- Все в порядке, Клэри?.. – взволнованно спросил Себастьян, сделав шаг вперед и положив девушке на плечо прохладную ладонь. Он постарался поймать ее взгляд на себе, что вскоре получилось. Неуверенно продолжил: – Если точно все хорошо… Пойдем тогда?..

Могла она что-то почувствовать? Чего она так испугалась? Этот ее взгляд не отпускал охотника, хотя был ничтожно мимолетным. Все бы отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает. Когда девушка с гостем зашли в лифт, Себастьян бросил взгляд на зеркальную поверхность этого странного, но довольно изящного агрегата. Увиденное его удовлетворило, хотя эти волосы… Привыкнуть к этому ужасному цвету было непросто.

- Все еще впереди, - по какой-то особой интонации в голосе Себастьяна было ясно, что он вовсе не имел ввиду возраст Клэри. Он словно обещал ей это с уверенностью, какую редко встретишь в человеке, который пять минут назад прибыл в абсолютно незнакомое место, где нет ни одного знакомого лица. В его голосе мелькнул характер явно не Себастьяна, но Клэри могла принять его тон за уверенный в светлом будущем. Джонатан надеялся на это и улыбнулся сестре во все сорок девять, шутка-шутка, тридцать два. – Мне кажется, или Черч – ключевая фигура и символ Института?

Интересно, в церкви можно курить?.. – с ехидцей подумал про себя Себастьян, не желая испортить образ милого и наивного охотника, который прошел через огонь, воду и медные трубы. Ему не понравилось, что во взгляде Клариссы промелькнуло сочувствие по отношению, судя по всему, к нему самому. Может ли сочувствие сблизить их? Возможно, но Джонатан ненавидел, когда его жалели, да и Себастьян относился к жалости без особенной приязни. Еще одна улыбка – без особого труда. – Чай? Отлично, с удовольствием.

Себастьян вынырнул из задумчивости лишь, когда лифт остановился. Он позволил себе расслабится в образе Себастьяна, потому что, судя по отражению в зеркале, напряженный взгляд отвлекает его собеседников от главного. От тех целей, что преследовал Джонатан, приехав в Институт. Это афера века, он сейчас, можно сказать, в стане врага, а радом бодро шагает его сестренка, которая даже не подозревает, что сочувствует самому дьяволу. Конечно, ее взгляды в лифте не остались незамеченными.

- Хорошо, - протянул Себастьян, открыв дверь. Он улыбнулся уголками губ, глядя на сестру из-под полуопущенных ресниц. Но по его ненавязчивому тону можно было догадаться, что врываться посреди ночи в чужие комнаты он не собирается. Без приглашения, по крайней мере. Просто хотелось посмотреть, как его маленькая сестренка краснеет. – А где твоя комната, Клэри?
Улыбка его стала шире. Он оставил дверь открытой, когда зашел в комнату, желая показать, что от девушки ему скрывать нечего. Правда, сумка его была внутри больше, чем казалась – руна расширения из Серой книги помогла, отец заставил его заучить все руны наизусть, даже с закрытыми глазами Джонатан мог воспроизвести их.

Себастьян с любопытством разглядывал свою монашескую келью, в которой царил идеальный порядок. Мало что изменится с его появлением, ибо всегда нужно оставлять пути к отступлению, чтобы не возникало проблем с ангелочками и их светящимися стекляшками. Верлак повернулся к Клэри. – Ну что, идем чай пить? Или передумала уже?
Охотник улыбнулся и подмигнул девушке. Он машинально потер запястье, приближаясь к сестре. Все руны были нанесены на его тело недавно, Джонатан все помнил этот зуд на коже, когда наносил их. Нефилимы находят это приятным? Если да, то им обязательно нужно посетить подвал Валентина – никакие иратце не помогут; всю спину Джонатана покрывали тонкие белые шрамы, которые каждый четверг, как по расписанию, отец наносил на его тело. Это если не считать провинностей. Когда он, например, нашел фотографию отца, с нежностью обнимавшего мать.

- Веди меня, - Себастьян протянул Клэри руку, хотя ему казалось, что его внутренние органы перемешало адской мясорубкой. Портрет Джослин лег на портрет Клариссы. Снова. О, Ангел, они невероятно похожи, просто Клэри... Еще не расцвела. Как он мог испытывать к сестре такое притяжение, испытывая к матери такую жгучую ненависть, вызванную обидой и болью, которой он уже не чувствовал? Он видел Джослин совсем недавно, она выглядела, как спящая красавица. А когда отец заметил его, то приказал спускаться в подвал. Валентин с такой нежностью обращался к женщине, которая бросила его, которая ненавидела его, испытывала к нему отвращение. Тоже самое она чувствовала по отношению к своему сыну. И как можно было относиться к ней иначе? Джонатана преследовала эта мысль лишь потому, что он не испытывал подобных чувств, тех, что Джослин испытывала, скажем, к Клэри. Он мыслил логически, и не находил выхода. Он понимал только боль и считал, что другие не отличаются от него. Кларисса, такая теплая, нежная и немного неуклюжая. В ней столько человеческого… Но это поправимо.
Джонатан не задумывался над тем, серьезно ли он хочет избавить сестру от этих качеств. Просто научит ее. Научит любить себя.

Себастьян с любопытством посмотрел на дверь, которая вела в комнату девушки и задумчиво улыбнулся: - Загляну как-нибудь. Ну, за солью или сахаром. Он подмигнул смутившейся окончательно Клариссе, давая понять, что он безвреден, аки божий одуванчик, хотя внешний вид и взгляд его говорили об обратном.
Брюнет с интересом глянул на девушку, почувствовав, что она вздрогнула. Неужели она тоже это чувствует? Словно что-то не так, но при это все совсем просто – разгадка рядом, перышко щекочет в голове, а слова вертятся на языке. Да, все просто и… Спокойно. Как будто, так и надо.
Ее ладонь была теплой и нежной, в отличие от его – грубой и не то теплой, не то холодной. Меняя обличие, очень трудно изменить температуру своего тела или, скажем, замаскировать шрамы. Без магии дело бы не обошлось, а магия, особенно такая, привлекает ненужное внимание. Вот и приходится людей пугать. Хотя, говорят, девушек привлекают шрамы.
Охотник заметил, что временами взгляд Клэри теряет фокус, словно девушка сейчас не здесь, а погружена глубоко в свои мысли, витает в придуманном собою мире. В такие моменты она не стеснялась, не смущалась, словно внутренний зажим внезапно отпускал ее – движения становились свободными, выражение лица приобретало оттенок мудрости и при этом бесконечной нежности, которую она хранила для тех, кого любила. Себастьян сглотнул, когда Клэри слегка сжала его ладонь в своей.

Ему нравилось, как она произносит его имя, да, теперь оно было его, ибо нравилось больше, да и было редким в мире Сумеречных охотников. Молодой человек отвлекся от своих далеко не воинственных мыслей, чтобы поздороваться с новой комнатой. – Очень приятно, кухня.
Верлак слегка наклонил голову в знак уважения перед громадной кухней, по назначению которую явно использовали не так часто, как большинству хотелось бы. – Поужинаю, если ты составишь мне компанию. На самом деле я не очень голоден.
Просто он изголодался по общению с ней. Даже смотреть на нее – уже удовольствие. Неужели она не понимает, насколько на самом деле привлекательна?

Да, Себастьян выглядел утомленным, ему самому хотелось принять душ, сменить одежду и пообщаться с Клариссой, чтобы узнать ее поближе, все-таки, он приехал в Институт главным образом из-за нее. Словно спохватившись, Верлак отвел пристальный взгляд от девушки и, кашлянув, поинтересовался: - Я и забыл совсем… А где Ходж? Ходж Старквезер.
Словно здесь какой-то другой  Ходж ходит, - мысленно Джонатан обругал себя последними словами, хот подобную глупость можно было списать на некоторую увлеченность Себастьяна рыжей красавицей, завладевшей венцом величия кухонной хозяйки. О Ходже он и в самом деле забыл. Валентин должен был отправить Хьюго, с письменным предупреждением. О Старквезере Джонатан знал все, что рассказывал ему отец, и даже несколько больше. Он пока что не знал, как относиться к нему, если презрения будет мало. Ходж может ненароком выдать его. Валентин слепо верил в то, что Ходж готов сделать все, ради своей свободы, но Джонатан не доверял проклятому предателю обеих сторон. 
Запустив пятерню в иссиня-черные волосы, охотник скользнул взглядом по рукам Клэри и заинтригованно поднял одну бровь: - Ты много рисуешь, Клэри?
Он также произносил ее имя так, словно пробовал на вкус, как терпкое вино. Что уж и говорить, вкус был приятным.

Can I be dreaming once again
I'm reaching, helpless I descend
You lead me deeper through this maze
I'm not afraid, I'm
Lost in you
Everywhere I run
Everywhere I turn,
I'm finding something new
Lost in you
Something I can't fight
I could not escape
I could spend my life
Lost in you

Себастьян с благодарностью улыбнулся девушке. Что и говорить, приятно, когда по отношению к тебе проявляют заботу. Где-то глубоко в «душе» Джонатан вздрогнул. Может, именно поэтому ему так понравилось его новое имя и эго? Себастьяна лишили родителей, но он был любим тетушкой Элоди, у Джонатана родители были живы и почти здоровы, у него была сестра. Только вот узнай Кларисса сейчас о том, кто перед ней, она вряд ли бы так тепло улыбалась. А как бы она отреагировала? Верлак вздохнул, покачал головой и шутливо ответил: – Не знаю, у меня акклиматизация. Полностью полагаюсь на твой вкус, Клэри…
«Фрэй?..». Ему показалось, или в горле кольнуло, когда он мысленно произнес эту фамилию? Девушка могла думать, что Верлака не посвятят в суть происходящих событий, но она ошибалась. Джонатану было отлично известно, что у леди Элоди не было секретов от любимого племянника. Он обязан был показать девушке, что не собирается шарахаться от нее каждый раз, как кто-то назовет ее настоящую фамилию. Себастьян был прост и по-настоящему добр ко всем, даже к нежити не испытывал отвращения, так почему бы ему не симпатизировать дочери Валентина, которая ни разу своего отца не видела и не собирается становиться его последовательницей? Все логично.

- Да ничего страшного, не буду тогда его беспокоить лишний раз, - пожал плечами Верлак, тонкими пальцами выстукивая по поверхности стола Имперский Марш. Чудо, с какой легкостью Джонатану удавалось скрывать презрение по отношению к Ходжу, хотя старый охотник был единственным, кто мог выдать его. Но он не выдаст, ибо на самом деле, как ребенок, предан помешанному на чистоте крови Валентину, который искренне хочет светлого будущего для нефилимов и смерти для нежити. Наивный отец, не понимает, что без одних исчезнет надобность в других.

- Какой запах приятный, - пробормотал Себастьян, склонив голову набок. – Полагаю, это не твое увлечение, а Ходжа?
Не зря он, наверное, все время проводил в оранжерее. У Старквезера было достаточно времени для самообразования, не считая тех часов, которые он тратил на чтение нотаций своим неугомонным ученикам. Заметив смятение Клэри, Верлак смущенно улыбнулся. – Следы карандаша заметил.
Себастьян пристально посмотрел на Клэри. Взгляд его выражал беспокойство и жалость, даже понимание. Удивительно, как чутко он воспринимал изменения в ее настроении, хотя видел девушку впервые в жизни. Это было незнакомо, немного настораживало и, одновременно, доставляло удовольствие. - А что тебе мешает?..

Верлак принял кружку с чаем из рук Клариссы и поблагодарил девушку. Приятный пар, поднимавшийся над чаем вызывал ассоциации с засушенными травами, сторожкой лесника, или его дома в Идрисе. Как-то он сразу разомлел, почувствовал то напряжение, что накопилось за последнее время. Все это немножко давило на плечи своим грузом. Если бы не отец, Джонатан не шпионил бы, а просто проводил время с сестрой. Просто взгляды на жизнь отца и сына кардинально различались.
- Если что – я умею хранить секреты, - заговорщическим шепотом поделился с Клэри Себастьян и улыбнулся, сделав глоток обжигающе горячего чая. Даже не поморщился. Напротив, улыбнулся еще шире и подмигнул. – Покажешь рисунки? Ну, те, что имею рейтинг «восемнадцать-плюс».
И продолжил серьезным тоном, подняв взгляд от чашки на Клариссу: - Или те, что не хранишь, как зеницу ока.
Притом, выражение лица у него было настолько невинным, что не верить ему было просто кощунством. Если бы не пронзительный взгляд.